На одной из бывших работ был у меня чудесный коллега Сергей в нежно-подростковом возрасте «чууууточку за сороковник». Мне в мои розовощекие 22 это, конечно, казалось чем-то чудовищным.
В Сергее с первых секунд собеседования (до сих пор не понимаю почему проводил его он) чувствовался озорной бабник и блюститель национальных мужских скреп. Ну такой тестостерон на футбике, залитый пивчиком.
Только спустя много лет после увольнения, другой работы, путешествий, выступлений, книги, в конце концов, я вернулась в родной город, в район детства и осознала, чем же в моей жизни был этот милейший человек.
Сергей в моей жизни был Архангелом Ебанины.
Являясь чем-то вроде неформального лидера тимы (а по совместительству преданным любителем этанола), Серега всех регулярно таскал по барам после работы. Ну вроде тимбилдинг такой, вплоть до полного цирроза печени. Алкоголизм мой тогда цвел буйным цветом, поэтому я не пропускала, кажется, ни одной пьянки.
Я давно заметила, что люди энергичные и шумные каким-то образом создают вокруг себя свой закрытый мир, в который все окружающие (обладающие меньшей валентностью) попадают и начинают жить по этим правилам и действовать по паттернам, принятым в данном закрытом мирке.
Есть люди, которые могут это «включать» и «выключать» по желанию. Есть те, кто не может создать свою вселенную, но с диким восторгом ходят в гости в чужие. Есть те, кому хорошо в их мире. Есть те, кому невыносимо, и они не знают, как из него выбраться.
В мире Сереги все просто, крайне дружелюбно и как-то традиционно что ли. Есть семья – это важно. Есть футбик – это интересно. Есть деньги – их всегда хотелось бы больше. Есть приятели – они везде. С бабами надо быть остроумным и немного покровительственным, с мужиками – ржать, детей – баловать. Надо, чтоб все было, и нам ничего за это не было, короче.
Очень милый мирок, в котором ни от кого не требуется какой-то экстраординарности (если это не умение открывать пиво пупком, например). При этом все достаточно интеллигентно, без дворовых заскоков (которые, кстати, иногда случаются у меня).
Серега притаскивает всех в барчик, флиртует с официанткой, советует всем, что взять по пиву, и начинает чувствовать себя в своей стихии. Через пару часов, как боженька из раздвижных небесей, он появляется с подносом текилы. Еще через какое-то время с егерем. Завершалось все, насколько я помню, самбукой, после чего выжившие заталкивали в такси павших, а Серега, ухмыляясь, шел домой почти ровной походкой.
Проблема всей этой красоты заключается в том, что следующая по этой условной «валентности» почти всегда – я. И стоило Элвису покинуть здание, мир тут же перестраивался, как в гребанной матрице, и стягивался вокруг меня привычными очертаниями.
Если мир Сереги переполнен добродушием и пацанством, то моя вселенная – это помесь нежности, трагедий, глупости и половой неустроенности. Что в пятнадцать, что в тридцак. Кажется, ничему с возрастом не учусь.
Когда царствование нашего небольшого отдела в очередном баре заканчивалось, ребята разъезжались домой, получать звиздюлей от жен, а я ехала куда-то в неведомую ебанину. Потому что, кажется, жената на ней. И буду век тому верна…
Я вываливалась из простого дружелюбного мирка и попадала в мир, где кто-то режет вены, а остальные стоят и орут: «Ты ебнутый?? Тебе тридцать лет! Ну бросил тебя мальчик, ну найдешь еще!», кто-то снова запил антидепрессанты водкой, кто-то катается по полу, кому-то вручают какие-то городские премии, а он их швыряет в окно, кто-то рассказывает очередной проститутке о своем разбитом сердце, трансгендеры орут матом на трансвеститов, лесбиянки спорят с геями об эстетизме половых органов, все стоят в очереди, чтобы попасть в один и тот же ПНД, где-то посреди всего этого стою я и читаю Мережковского, а пьяный в жопу знакомый смотрит масляными глазами и шепчет «не заводи меня, женщина!». И пьяницы с глазами кроликов, да.
Так я проводила свои ночи in my twenties и совершенно не могла ничего с этим балаганом поделать. Потому что случайно ввалиться в мою жизнь в состоянии опьянения, близком к смертельному, – это очень небезопасный трюк.
Поэтому, когда пару дней назад, забежав в знакомый бар по делам, я неожиданно встретила Серегу, я, конечно, страшно обрадовалась. Но что-то внутри сказало «бля». И было право. Через пару часов, вместе с исчезновением Сереги, мир плавно начал перестраиваться и сужаться вокруг меня пьяными женщинами, чьи глаза почти проливались звериным одиночеством, а плохо накрашенные губы произносили: «Иди, я покажу тебе фокус», какими-то дикими сообщеньками, дебильными историями и прочим.
«Твою мать. Я не была в этом городе почти год. Нихуя не изменилось»
Протрезвев на следующий день, я села работать, и вдруг поняла, что изменилось. Изменилась я.
Я научилась не делать сложно там, где можно сделать легко. Делать легко там, где все остальные делают сложно. Отличать эмоции от реальности, эрекцию от влюбленности, красоту от молодости, рефлексию от самоедства, веселье от алкоголизма. Меня страшно заебали трагедии и недопонимания, поэтому я комментирую всем окружающим каждый свой шаг и эмоцию. Всем людям, которые имеют хоть микроскопическую возможность понять меня «не так», я пишу развернутые эссе на тему «что хотел сказать нам автор», и меня это совершенно не обламывает. Я знаю, что, честно и искренне объяснившись сейчас, я экономлю себе вагон времени потом. Я отлично понимаю, что от этого не «улетучивается магия» и не «растворяется волшебство». От этого лишние ненужные проблемы улетучиваются и хуерга страшная растворяется. А волшебство как раз остается.
Я научилась понимать, чего я хочу. Я научилась любить себя и не калечить этим окружающих. Я научилась любить окружающих и не калечить этим себя.
Мир остался прежним. Все та же милейшая глупость, все та же выплескивающаяся из всех краев нежность, все та же похоть и горящие глаза. Только для трагедий места не осталось. Мне наконец очень-очень хорошо в своем мире, и я с радостью делюсь им "с любым дозвонившимся"
В общем я стала совершенно, совершенно не пригодна для жизни в Петербурге.
P.S. Моя любимая история про Серегу, показывающая его виртуозное владение реальностью, случилась летом, кажется, года 13го. Я тогда страшнейшим образом комплексовала по поводу своего внешнего вида и одним особенно жарким днем нацепила на себя какое-то ужасное красное платье в пол. Целый день ходила и переживала по поводу того, не слишком ли выпирает жопа, и не видно ли, что я неумолимо набираю вес, и извела себя этим напрочь. Вечером, естественно, случилась пьянка и после какого-то бокала я попыталась устроить скандал на тему «вот я какая красивая, а вы никто не замечаете».
Четырежды женатый Серега словил заряд на подлете и, вскочив из-за стола, за долю секунды придумал пламенную речь, объединяющую в себе как комплименты моему платью, так и сальный намек на красу фигуры, так и пируэт в сторону того, что главное все-таки - это мои удивительные интеллектуальные способности. Завершалась тирада вензелечком о том, что, так как моя ослепительная красота затмила всем очи, никто до конца дня и не мог ничего сказать, ибо все онемели от такого дивного сочетания всевозможных достоинств.
Я от такого количества совершенно беспардонного прекрасного вранья совершенно обалдела, села на жопу и, кажется, заткнулась до конца вечеринки.
Вот это я понимаю. Мастер слова.
